История любви. Редкие жанры в исполнении Театра хорового пения Бориса Певзнера.

Ансамбль солистов? Хорового театра? Как-то не совсем привычно звучат эти словосочетания в официальном названии коллектива, созданного легкой рукой и многолетним трудом известного дирижера Бориса Певзнера.

Хоровое пение в общественном понимании - жанр весьма статичный. Индивидуальности исполнителей от него никто не ждет. Активных действий на сцене - и подавно. Уж если ты солист, так стой и солируй! А хор где-нибудь там, на заднем плане, тебе немножко подпоет и поддержит морально своими стройными рядами, ансамбль на авансцене спляшет.

В Камерном зале Московского международного Дома музыки каждый присутствующий зритель мог увидеть, как эпоха Бури и Натиска почтительно уступает дорогу строгому классицизму. Зритель мог услышать, как звучит, будто принесенное ветром, далекое эхо венских вальсов среди витражей готического собора.

Все это могло произойти только благодаря умению артистов Московского хорового театра и их художественного руководителя Бориса Певзнера, которые создали цельное и насыщенное творческое пространство, не нуждающееся в специальных пояснениях и декорациях.

Возраст Театра Певзнера - 15 лет. Фирменный жанр - «концерт в лицах». Это меткое определение возникло вместе с одной из концертных программ лет десять назад, и с тех пор жанр живет и активно развивается. Репертуар - от классических вокальных произведений русских и зарубежных композиторов до фольклора - русского, еврейского, немецкого; негритянские спиричуэле, романсы, песни из кинофильмов... всего не перечесть.

Постановочная стратегия - музыкальная и пространственная многоплановость. Сценическая тактика - сдержанное движение, минимум жеста, быстро сменяемая мизансцена. Оставаясь участником хора, каждый исполнитель в нужное время становится солистом, создавая яркий, запоминающийся образ.

Особая роль в концертах-спектаклях принадлежит пианистке Елене Гречниковой. Ведь музыка в них - главное действующее лицо. В то же время музыка - декорация, стилеоб-разующий элемент постановки, придающий сценическому пространству необходимый объем.

Написанные в 1869 году, на пике немецкого романтизма, «Песни любви» -18 вальсов на стихи из сборника поэта Г. Ф. Даумера - стали творческим воплощением многолетнего нежного чувства композитора к Кларе Викк, жене Роберта Шумана. Брамс почитал Шумана как своего покровителя и наставника, его любовь к Кларе была чистой любовью романтичного юноши к Прекрасной Даме. В радостных «Песнях любви» отразились интонации блестящих мелодий Штрауса, славянских, венгерских и тирольских напевов.

Неожиданным драматическим завершением, «постлюдией» автора к этому циклу стала «Рапсодия» на стихи Гёте (фрагмент из «Зимнего путешествия по Гарцу») для альта, мужского хора и оркестра (или фортепиано). Композитор назвал ее молитвой и счел одним из своих лучших произведений. Музыкальными истоками этой глубоко романтической вещи, особенность которой - совершенство и чистота камерного стиля, послужили хорал и оперно-ораторный речитатив, более близкий к классицизму.

Брамс с несвойственной ему прямотой отреагировал в своем творчестве на жизненное событие - брак Юлии Шуман, дочери Клары, с графом Р. Марморито. Был ли Брамс влюблен в Юлию? Или ему просто не был симпатичен этот в сущности неравный брак? А может быть, известие об этой свадьбе обострило тоску композитора о собственном семейном очаге? До конца этого не поняли даже самые близкие люди. Но сочинение они оценили высоко. Скорее всего, «Рапсодия» имела более обобщенный смысл, так же, как «Песни любви» были не просто конкретным любовным признанием.

В 1874 году Брамс вновь обратился к любимым поэтическим источникам -произведениям Даумера и Гёте. Так возникли «Новые песни любви», цикл из 15 вальсов, который завершился тихой торжественной чаконой на гётевский текст. Главная музыкальная тема чаконы - заключительная «молитва» «Рапсодии».

Эта love story стала главной темой концерта Московского хорового театра в Доме музыки. Лирической героиней на этот раз была Алла Васильченко - именно она исполнила сольную партию «Рапсодии». Проникновенное грудное меццо-сопрано, глубина и чистота исполнительского стиля, вдохновенный артистизм солистки позволили ей создать монументальный образ, выгодно оттененный рыцарственно-благородным сопровождением мужского хора. Ее сценический антипод - лауреат международных конкурсов солистка Наталия Попова (лири-ко-колоратурное сопрано) - проявила свой многогранный талант в «Песнях любви» и «Новых песнях любви», представ перед зрителями в образе хрупкой и нежной девушки, чью душу уже опалил огонь неразделенной любви.

Борис Певзнер использовал для программы фортепианные версии произведений Брамса, хотя нередко в концертах принимает участие оркестр. Елене Гречниковой и заслуженному артисту России Павлу Нерсесьяну (партия фортепиано) удалось создать мощный полифонический эффект, который в сочетании с точной расстановкой голосов придает слаженному сценическому действию и каждой музыкально-драматической миниатюре архитектурную четкость и объемность.

Про концерт, посвященный лирическому творчеству Брамса, одновременно можно сказать, что он типичен и нетипичен для Московского хорового театра Бориса Певзнера.

Нетипичен потому, что он серьезен на все сто - в отличие от многих других концертов, особенно тех, где исполняется «Итальянский салат» или «Антиформалистический раек». В этих композициях присутствует большая доля иронического гротеска.

Типичен же концерт потому, что его главной темой - и музыкальной, и человеческой - является Любовь. Потому что важнее этого люди еще ничего не придумали.